Рубрика «Герои нашего времени» посвящена общим мировоззренческим беседам с нашими современниками.

Какие мы? Во что мы верим? Как наша вера воплощается в нашей каждодневной жизни? Для исследования этих вопросов мы приглашаем вас к диалогу. Бог един, но различные представления о Нем отражают наши психологические и интеллектуальные особенности, этап нашего развития и, конечно, тот потенциал духовности, которым мы наделены от рождения. Таким образом, у каждого из нас своя призма восприятия Бога и своя концепция пути к Нему. Нашими собеседниками будут очень разные люди – дети и молодежь, зрелые и пожилые люди, академики и домохозяйки, бизнесмены и школьники, пенсионеры и студенты, практики и философы.

Меняется общественный строй, по-другому воспитываются дети, появляются новые возможности для получения необходимого образования, для самых экзотических путешествий. Мы идем по жизни, привлекая к себе необходимые нам на данном этапе влияния, постоянно ищем Бога (даже, если принадлежим к устоявшейся, традиционной конфессии вероисповедания). Если вы хотите поделиться своими поисками и считаете интересным затеянный разговор, то сможете стать нашим собеседником.

Мы не ограничиваемся какой-либо одной религиозной конфессией, нам равно интересны взгляды и путь к Богу людей разных вероисповеданий, духовных течений или же людей, не принадлежащих ни к какому из существующих направлений. Наше обсуждение – для тех, кто готов делиться самым сокровенным и слушать других с интересом, терпимостью и симпатией.

Сегодня у нас в гостях наш первый герой – Дмитрий Федоров.

По образованию физик-теоретик.

Окончил Московский Государственный Университет.

Изучает психоанализ, систему Гурджиева, магию и тантру.

Любит оперу В. Беллини "Норма" и шотландский виски.

Неравнодушен также, по его собственному признанию, к искусству вообще,

книгам и красивым женщинам.

Следы на песке.

Дмитрий, исходя из круга Ваших интересов, можно предположить, что у Вас сложилось свое, особое представление о Боге. Так ли это?

Я не сказал бы, что какое-то особое. Просто, в силу полученного мною образо­вания, я стараюсь придавать более точный смысл всем тем понятиям, о которых рас­суждаю и считаю, что в сфере Духа корректное описание реальности столь же необ­ходимо, как и в точных науках. По поводу же идеи Бога, я придерживаюсь точки зре­ния гениального немецкого философа Артура Шопенгауэра о том, что неотъемлемы­ми свойствами Бога должны быть личность и причинность, без которых можно еще говорить о Боге, но нельзя о нем более мыслить. Шопенгауэр полагал, что в этом временном, чувственном, на рассудке воздвигнутом мире есть, несомненно, личности и причинности, более того, они даже необходимы. Но Высшее Сознание - писал фи­лософ, «возносит меня в мир, где уже нет больше ни личности, ни причинности, - нет ни субъекта, ни объекта. Моя надежда и моя вера заключается в уповании, что это Высшее (сверхчувственное, вневременное) Сознание станет моим единственным; по­этому я надеюсь, что Бога нет. — А если хотят употреблять выражение «бог» символи­чески, для обозначения именно этого Высшего Сознания, то пусть это делают, но только не в среде философов»

Мне тоже приятнее использовать термин Высшее Сознание, хотя, не будучи философом, я все же иногда употребляю слово «бог» в качестве синонима.

Считается, что к Богу, в традиционном понимании этого слова, можно прий­ти через молитву, участие в церковных таинствах, соблюдение заповедей, любовь к ближнему. А как приблизиться к Высшему Сознанию, оно кажется куда более абст­рактным понятием?

Через соблюдение внешних предписаний и с помощью популярных видов ре­лигиозного мистицизма можно, конечно, перейти в немного измененное состояние сознания, стать более сентиментальным как в хорошем, так и в плохом смысле этого слова, стать более терпимым или более нетерпимым, однако к достижению Высшего Сознания все вышеназванное не имеет никакого отношения. Я, во всяком случае, не встречал людей, которые получили бы проблески Высшего состояния сознания мето­дами известных религий. Тем не менее, Высшее Сознание не настолько абстрактно как это может показаться. Оно вполне реально и практично, пути его достижения су­ществуют, только это внутренний процесс.

Собственно, я об этих путях Вас и спрашиваю.

Сначала необходимо выяснить, чем является наше обычное сознание и убе­диться, что оно мало, чем отличается от сомнамбулического сна. Нам часто трудно бывает вспомнить, где мы были, что делали и о чем думали всего пять минут назад. Не забыли ли мы, к примеру, выключить свет. Мы не контролируем наши мысли и, по сути дела, вынуждены думать лишь о том, что само приходит к нам в голову. Сомне­ваетесь? Тогда попробуйте, хотя бы на одну минуту, остановить или даже просто за­медлить тот поток мыслей и ассоциаций, который беспрерывно проходит сквозь ваше сознание и оглядеться вокруг, то есть проснуться. Вы поймете, о чем я говорю. В масштабе всей жизни это приводит к тому, что никакие события нами не контроли­руются, и никакие наши планы не осуществляются так, как нам этого бы хотелось. Так один человек пытается заработать деньги, и в его планы никак не входит быть убитым или оказаться в тюрьме. Другой человек женится на "женщине своей мечты", и в его планы тоже не входит развестись со скандалом, через несколько лет или столкнуться с фактом измены. Тем не менее, это происходит. Это, скорее правило, а не исключение. Постепенно же, начав наблюдать себя некоторым специальным обра­зом, мы сможем приобрести сознание Свидетеля. Тогда мы станем лучше понимать, как и что с нами случается в каждой конкретной ситуации. Как Свидетели мы будем видеть, происходящее с нами, более объективно. Мы перестанем быть "инопланетянами" для себя самих. И это будет первый, хотя и очень далекий, относительно наше­го теперешнего положения, шаг к обретению Высшего Сознания. Свидетельствование подразумевает усилие, подразумевает наблюдающего Свидетеля, поэтому явление Свидетельствования будет все еще разделено на субъект и объект. А в Высшем Соз­нании нет никого, кто был бы Свидетелем, и нет никого, кто был бы объектом Свиде­тельствования, и нет усилия, направленного к осознанию. Высшее Сознание это цело­стное состояние бытия, в котором все воспринимается непосредственно, и именно та­ким, какого оно есть в реальности, а Истина познается без усилий. Так что замена усилия на созерцание будет вторым шагом. И сделать этот шаг,- похоже, труднейшая вещь в мире, поскольку все в жизни мы привыкли основывать на усилии, на достиже­нии того или другого. Мы в своем нынешнем бытии даже представить не в состоянии, как возможно сохранить полностью бдительное сознание, отбросив все усилия и, фактически, перестав существовать для окружающего мира, как сознавать что-либо, не становясь, немедленно, при этом сознающим субъектом. Нам для этого необходи­ма тотальная сдача, тотальная вера в то, что такое возможно. И все же упоминание об этом волшебном состоянии сознания имеется во всех мистических традициях. Его на­зывают "Просветлением", его называют "Созерцанием" и другими красивыми имена­ми. Американский мистик Карлос Кастанеда вместе с героем его книг Учителем до­ном Хуаном называет такое сознание "Виденьем". Оно универсально, не связано ни с какими религиозными, культурными или историческими ассоциациями, независимо от расовых, национальных и других различий между людьми и полностью объектив­но. Оно, действительно, является Виденьем и Веденьем, Виденьем Реальности глаза­ми Бога. Зачем нам религии, увлечение которыми возникает подобно моде. Зачем нам вообще заимствованные, чьи-то еще представления о Боге, когда можно непосредст­венно увидеть мир Его глазами.

Кроме того, на пути развития такого состояния сознания, человек обретает священные импульсы Веры, Надежды и Любви, что особенно подчеркивалось в хри­стианстве. Янастаиваю на их написании с заглавной буквы, дабы отличать эти поис­тине священные импульсы от их сентиментальных мирских эквивалентов, когда вера означает недостаток понимания и нежелание познавать Истину, надежда служит лишь оправданием и утешением нашего горестного существования, а любовь рождается из чувства собственности и страха перед экзистенциальным одиночеством. Я же говорю о Вере, Надежде и Любви в их истинном значении, как об уповании и предвосхище­нии эволюционно более высокой стадии нашего собственного бытия, как об отблеске сознания Софии, то есть Мудрости. Качества Веры, Надежды и Любви открываются нам вместе с сознанием Свидетеля, а их "мать" София, то есть Мудрость, приходит на пороге Высшего Сознания.

Какова же цель этих священных, как Вы их называете, импульсов в развитии Высшего Сознания?

Я называю их так вслед за величайшим мистиком и Учителем первой половины двадцатого века Георгием Гурджиевым. Смысл же их позвольте, я объясню при по­мощи метафоры. Представим себе дубовый желудь. Чтобы он начал прорастать, должна быть выполнена определенная комбинация внешних условий касательно почвы, влажности, температуры, солнечного света и т. д. Далеко не все желуди вооб­ще начинают прорастать, а тем более разовьются в высокие дубовые деревья, иначе произойдет экологическая катастрофа. Но допустим, такой процесс с отдельно взятым желудем получил шанс начаться. Тогда состояние этого желудя можно уподобить пребыванию в Вере, Надежде, и Любви как предвосхищению возможного для него развития. Для того чтобы желудь претерпел скрытую в нем трансформацию, он дол­жен утратить свое бытие в качестве желудя и начать подчиняться законам, по кото­рым существует дубовое дерево. В этом смысле, дубовое дерево, как высшее состоя­ние, является «богом» для желудя, а законы дубового дерева - «божественными» за­конами для него. Что произойдет при недостатке Веры, Надежды и Любви, в отноше­нии к следующей эволюционной стадии? Она так и не будет достигнута, поскольку желудь будет «бояться» своего исчезновения, как предшествующей бытийной ступе­ни вместе со свойственной этой ступени структурой, «бояться» утраты своего бытия в форме желудя. Интересно, что по отношению к взрослому дереву, «божественным» состоянием будет дерево с цветами, а по отношению к цветущему дереву, «богом» должно быть дерево с вызревшими на нем плодами. То есть, в конечном счете, мы опять возвращаемся к желудю. Цикл завершается, и на его примере мы наглядно прослеживаем аллегорию Творения, модель того, как все эволюционирует и инволюционирует во Вселенной.

Применительно к человеку, есть одно отличие. Решение о внутренней эволю­ции является целиком его личным выбором. Нет никого, кто понуждал бы его к этому шагу извне. И именно так мы можем понимать христианскую концепцию о Боге как о личности. От личности, в высоком смысле этого слова, мы ожидаем, что она уважает нашу свободу, не применяет по отношению к нам насилия, и предоставляет нам право все выбирать самим. Если кто-то ведет себя с нами иначе, то мы говорим, что этот че­ловек, по-видимому, еще не стал личностью, во всяком случае, личностью зрелой. Он все еще дикарь, живущий животными страстями. Так вот Бог, как следующая по от­ношению к нам эволюционная ступень, тоже ни к чему нас не принуждает. И если мы изменяемся в направлении Высшего уровня сознания, то это происходит не вследст­вие вмешательства какой-то внешней, по отношению к нам, антропоморфной силы, «благодати» и. т. п., а вследствие того, что мы сами добровольно подпали под законы собственной эволюции, а лучше сказать приняли их. Более того, такое понимание Бо­га как личности вполне согласуется с взглядами Шопенгауэра, кроме небольших тер­минологических расхождений.

Связано ли все то, о чем Вы сейчас рассказывали, с идеей бессмертия, вечной жизни?

Как и идея Бога, идея бессмертия или вечной жизни требует от нас, при ее рас­смотрении, величайшей осторожности, дабы стало вообще возможным придать ей не­который смысл. Мне представляется, идея бессмертия имеет два аспекта - философ­ский и психологический.

С философской точки зрения, мы имеем произвольное убеждение, что время есть нечто отличное от нас самих, а мы в него заброшены откуда-то извне. И вследст­вие такого взгляда на сущность времени, мы мучаемся вопросами о том, что было до нашего рождения, или что будет после нашей смерти, или - еще более абстрактным вопросом: почему то, что происходит сейчас, происходит именно сейчас. В действи­тельности же, гораздо более естественно предположить, что время есть нечто внут­ренне присущее нам самим, как явлению жизни. Оно не существует помимо нас, а наши часы заведены внутри нас, а не снаружи. Иначе говоря, наша смертность и наше восприятие мира, как движущегося во времени, - две стороны одной и той же загадки жизни.

Пойдите к океану. Волны на его поверхности - это мы с вами, а иллюзия их движения создает восприятие времени. Но если исчезнут волны, то исчезнет всякое движение, а понятие времени потеряет смысл. Верно и обратное, когда движение или время исчезнет, перестанут существовать и волны. В обоих случаях наступает штиль, а вчера, сегодня и завтра становится невозможно отличить друг от друга. Человек представляет собой «Вселенную в миниатюре». И как нельзя спрашивать о том, что было или будет до рождения или после исчезновения Вселенной, эти вопросы бес­смысленны и применительно к человеку.

Идея бессмертия имеет также интересную психологическую подоплеку. Мы представляем собой просто амальгаму привычек, и было бы странно, даже для самого закосневшего в своих привычках индивидуума, пожелать бесконечного продолжения такого «привычного» существования во времени. Прожить 1000 лет, 10 тысяч лет, на­верное, хорошо, но - миллион лет, это уже слишком. Помнить столь долго все причи­ненные нам обиды и несправедливости, все собственные промахи, все травмы, всю боль, всю глупость - это пытка. А если не помнить ничего, то какой смысл быть бес­смертным. Нас волнует бессмертие совсем по другой причине. Я скажу по какой. Нас интересует бессмертие только потому, что мы всегда откладываем собственное осу­ществление на будущее. Мы никогда не переживаем полностью реальность настоя­щего момента. Ибо, если бы мы действительно пережили и глубоко прочувствовали то, что происходит с нами прямо сейчас, в данное мгновение, то, тем самым бы, мы это мгновение замкнули, завершили, сделали самодостаточным. И у нас не осталось бы больше никакой мотивации продолжать его в будущее. Мы соприкоснулись бы с Вечностью, постигли Дзен, пережили Сатори. В христианстве существует великая формула: «Да будет Воля твоя». Говоря так, мы утверждаем, что наша индивидуаль­ная воля полностью завершила себя на данный момент, что мы освободились от на­вязчивой необходимости продолжать самих себя в будущее и делаться «бессмертны­ми». В действительности, только в этом состоянии мы и можем искренне произнести:  «Да будет Воля твоя». Иначе, это будет позерство, пустая игра слов. Ибо - «Да будет Воля твоя» - это еще одно наименование для Высшего Сознания. Иногда я останав­ливаюсь и спрашиваю себя: готов ли я умереть в следующее мгновение. И мой ответ, как правило, бывает отрицательным. Но это не обескураживает и не огорчает меня, а служит лишь напоминанием о том, что я не переживаю тотально себя и свое окруже­ние в данную секунду. Иначе, я не прибываю в Высшем Сознании. У поэтессы Юнны Мориц есть замечательные строки:

«На грани выдоха и вдоха есть волна,

Где жизнь, как музыка слышна, но не видна.

И там поэзия берет свои стихи.

И там посмертно искупаются грехи»

И это абсолютно верно подмечено поэтом. Именно там, на границе между выдохом и вдохом происходит соприкосновение с «Космическим Центром» нашего бытия, рож­дается медитация, творчество и открываются врата Вечности. И именно там, а не в будущем, берет начало наше посмертное существование. Собственно из этих мгнове­ний и начинает ткаться ткань нашей «Вечной Души».

Речь, по-видимому, идет о кратковременных сверхценных переживаниях. Иг­рает ли какую-нибудь роль любовь и секс в их достижении?

Теоретически, да. Секс является наиболее простым и коротким путем к Выс­шему Сознанию, поскольку он позволяет удвоить и трансформировать естественным образом самую мощную из непосредственно доступных нам сил природы. Согласно учению Тантры, мужчина и женщина в процессе полового соития являют собой со­вершенную Космическую модель Творения. А такие высоко эстетичные, "божествен­ные" природные явления, как мерцание голубых звезд, океанический бриз, огонь, цветение роз или жужжание пчел, удивительно точно соответствуют ощущению и пе­реживанию оргазма. К сожалению, из-за негативного отношения к сексу, которое имело место в большинстве социальных сообществ, на протяжении последних двух тысяч лет, невротического воспитания в семье и неверно понятых религиозных уче­ний, возможность использования секса для высших целей оказалась для большинства людей сильно затруднена, а то и вовсе разрушена. Так что секс перестал быть самым простым и коротким путем. "Христианство отравило Эроса",- писал по этому поводу другой гениальный мыслитель Фридрих Ницше, "но он не умер, а выродился в по­рок". Правильнее будет обвинить в этом искаженное, неверно понятое христианство. Однако, с точки зрения социума, такое отношение к сексу имеет определенный смысл. Мы знаем, что, для того чтобы животное сделать легко управляемым, его ка­стрируют. Точно также человеческий индивидуум, если его кастрировать психологи­чески, навязав ему, определенные ограничения в сфере секса, становится легко управляемым для социума и доступным для внушения ему различных социальных и религиозных догм. Однако, если кому удастся освободить свое сознание, а главное подсознание, от всех негативных наслоений, от всех навязанных воспитанием и соци­альным окружением стереотипов по поводу секса, то ему, конечно, удастся продви­нуться в своем развитии очень быстро. И некоторым людям это, похоже, удается, осо­бенно женщинам. Некоторые женщины говорили, что сразу после оргазма они хотели бы умереть. Это означает, что они только что соприкасались с Вечностью, с Высшим Сознанием. В России, в начале прошлого столетия существовала группа молодых лю­дей. Они встречались, занимались сексом, после чего кончали жизнь самоубийством. Яне призываю следовать их примеру. Было варварством разрушать по своей воле та­кой чудесный космический инструмент, каким является человеческое тело. Я говорю лишь о психологическом феномене. Цель, возможно, достигалась, и инструмент пере­ставал быть необходимым. Собственно, это было ошибочным действием вдвойне, по­скольку только пары, занимающиеся сексом, могут создавать ту подлинную вибра­цию и излучение любви, которую в одиночестве обретают лишь святые и в которой так нуждается окружающий мир. Такие пары гармонизируют не только самих себя, но и весь мир, и потому они не должны покидать его преждевременно.

Кстати, а любовь, может ли она привести к переживанию Вечности или Бо­га?

Безусловно. Именно поэтому настоящая любовь между мужчиной и женщиной не длится долго. Бесконечное продолжение во времени даже самой возвышенной и прекрасной любви было бы застоем, скукой и крайне тягостным испытанием для обо­их любящих. Ибо Вечность существует не во времени. Мы желаем в любви вовсе не того, что длится долго. Мы желаем почувствовать особую искренность, радость, про­зрачную тайну двоих сердец, бьющихся рядом и глубину взаимного постижения. Мы ожидаем пережить в любви те подлинные мгновения Вечности, когда с особой на­пряженной интенсивностью начинаем осознавать как самих себя, так и своего парт­нера. Ибо такие подлинные мгновения любви, как раз и становятся теми нитями, из которых создаются ткани наших "бессмертных душ" или "брачных одежд", как об этом красиво говорит Евангелие. Не правда ли, примечательно! Подлинная любовь между мужчиной и женщиной длится ровно столько времени, сколько требуется для того, чтобы соткать им "брачные одежды". А когда "одежды" готовы, любящие могут вступить в брак, только в брак с Богом и с Вечностью, а не друг с другом. Брак это то, что постоянно, поэтому он не может существовать между людьми. Он может быть за­ключен только между человеком и Богом, между человеком и Высшим Сознанием. А половая любовь временна, ибо она существует между мужчиной и женщиной.

Дмитрий, до сих пор Вы говорили обо всем несколько отвлеченно. Не могли бы Вы теперь рассказать, какое влияние оказал Бог или обсуждаемые в нашей беседе идеи на Вашу собственную жизнь?

Однажды человеку приснился сон, где он увидел всю свою жизнь как путь по берегу океана, который он проходил с Богом. Он четко видел две пары следов на пес­ке. Однако он заметил, что в самые трудные и мучительные периоды его жизни на песке была только одна пара следов. Тогда он спросил Бога: «Господи, ты обещал, что никогда не оставишь меня. Но посмотри, тут только одна пара следов, и это в са­мые трудные моменты. Как же так случилось, что в ситуациях, когда я нуждался в те­бе больше всего, тебя не было рядом?» И Бог ответил ему: «Мое возлюбленное дитя, в дни испытаний ты увидел только одну пару следов, потому что я нес тебя на руках».

Вот и я, оборачиваясь назад и глядя на свою жизнь, замечаю следы лишь одной пары ног. Так и должно быть. Бог и бессмертие не настолько занимают меня в повсе­дневной жизни, как это могло показаться из моего подробного рассказа. Как внешние, по отношению ко мне, сущности, они слишком абстрактны, а как нечто находящееся внутри меня самого, они могут являть собой лишь молчаливую тайну. И дело вовсе не во мне как конкретном индивидууме. Просто таковы свойства всех «абсолютных» и «предельных» понятий и категорий. Это, если хотите, факт математической логики.

А вообще моя жизнь полна чудес и всевозможных странных событий. Я гораз­до чаще, чем мне хотелось бы, ощущаю свою беспомощность перед окружающей ме­ня действительностью, а в трудных ситуациях мне гораздо проще бывает помочь ко­му-нибудь еще, нежели самому себе. Но я не стремлюсь приписать такому положе­нию вещей влияние Бога или Дьявола на мою жизнь, даже если кто-то из этих досто­почтенных господ и несет меня на руках. Я не люблю упрощенных объяснений. Я, вообще, против любых объяснений. Я за переживание, а не объяснение. В сфере Духа могут существовать только метафорические модели. В начале нашей беседы я на­стаивал на корректном описании этой сферы. Но метафоры и есть наиболее простой и корректный способ ее описывать, при условии, конечно, что метафоры воспринима­ются как метафоры, а не как нечто существующее в нашей повседневной реальности. И Христос это понимал, когда говорил притчами и использовал метафоры для того, чтобы рассказать ученикам о «Царствие Небесном». Он никогда не говорил прямо, что есть «Царствие Небесное», но лишь о том, чему оно подобно и на что похоже. Мистическая Вселенная таинственна и непостижима и таковой должна оставаться.